Самое походящее для сего дня:) Серёга Васильков не увлекался крафтом, не собирал значки, не рисовал китов. Серёга Васильков хотел быть космонавтом. Смотрели на него Гагарин и Титов с желтеющих страниц, как будто осуждая: никчёмный Васильков, туды тебя растак. И если бы сейчас нагрянули джедаи, наладил бы Сергей с джедаями контакт. Решили бы развлечь Анапу ануннаки, проведал бы Рязань товарищ зооморф.
Сказал бы Васильков: я различаю знаки, и на самих домах, и около домов, отлично оценив значительность визита, огромность хелицер, проникновенность жал, обшивку корабля, дырявую, как сито. И панцирь похвалил. И щупальцы пожал. Пришельцам бы сказал: вы там поосторожней. Красивый звездолёт, но плохо защищён. Вернулся бы домой и съел сырок творожный по ГОСТу марсиан или кого ещё.
Зияла чернота космических проталин. Звенела тишиной космическая стынь. Серёга вырастал. Они не прилетали. Серёга изучал клингонский и латынь. А на краю села "Большие Помидоры", где дальше только лес, а глубже только дно, жил тракторист Матвей, заброшенный с Пандоры, ударник всех трудов и тайный астроном. Рискованно землян оставить без контроля, попробуй им послать шифрованный сигнал. В сенях мурлыкал кот, сопел в сарае кролик. Коту двенадцать кальп, а кролик много знал. Матвей — широк в плечах, недюжинная сила, подвижное лицо без признаков ума — пророчество читал. Пророчество гласило: забудется вражда, рассеется туман, найдут короткий путь космические рикши, уставшие тащить сигналы маяков. И чем-то воссияв, и как-то воспаривши, Вселенную спасет Серёга Васильков. Спасёт звезду Шутов, созвездие Жар-Птицы, планету с гулькин нос, планету Нибиру. А кстати, вариант поехать убедиться. Ты думаешь, я вру? Я никогда не вру.
Здесь пахнет молоком и деревом. И воском. Здесь отражает звук тепличный плексиглас. Цитирует Сергей Шекспира на клингонском, а тракторист Матвей с него не сводит глаз. Внимание почти достигло апогея, теория струны доказана почти. Успели ж прозевать четыреста Сергеев, а вдруг последний шанс вселенную спасти, единственный для нас на радостное завтра открытия любви, закрытия штабов.
Сидит печальный бог и гладит динозавра, несут ему весну Леонов и Попов. И бог такой встаёт, расчёсывает патлы, пытается втянуть расслабленный живот. На подступах к земле серебряные шаттлы практически уже, практически вот-вот.
Художник: Балахонский Тимофей Михайлович, 9 лет, г. Пенза.
#svirel_poetry
